Отражения

Помнила, что у Шефнера встречала эту фразу - нашла :" Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена..." , а оно не то оказалось! Я и искать больше не стала. А сегодня - просто случайно наткнулась, открыла на нужной страничке!

Это Шефнер! Все-таки Шефнер!

ДЕТСТВО

Ничего мы тогда не знали,
Нас баюкала тишина,
Мы цветы полевые рвали
И давали им имена.

А когда мы ложились поздно,
Нам казалось, что лишь для нас
Загорались на небе звезды
В первый раз и в последний раз.

...Пусть не все нам сразу дается,
Пусть дорога жизни крута,
В нас до старости остается
Первозданная простота.

Ни во чьей (и не в нашей) власти
Ощутить порою ее,
Но в минуты большого счастья
Обновляется бытие,

И мы вглядываемся в звезды,
Точно видим их в первый раз,
Точно мир лишь сегодня создан
И никем не открыт до нас.

И таким он кажется новым
И прекрасным не по летам,
Что опять, как в детстве, готовы
Мы дарить имена цветам.

День прошёл – тире между ночами.
Дел промчались чёрные корветы.
Мы спокойны, хоть не знаем сами:
Есть покой на свете или нету.

Ты есть ты, но небо изменилось.
Ты есть ты с уверенностью твёрдой,
Если к смерти впала ты в немилость,
Прямо к Солнцу обратишься гордо,

- Некуда уж сердцу торопиться...
... Видно, отсиял и откружил я,
Жизнь и смерть, как мутная водица,
Что течёт меж выдумкой и былью,

- Но пока влекут меня просторы,
Улиц городских шумок нестройный.
Смерть – ты видишь? – это наговоры.
Жизни лишь поэзия достойна.

Ты своим врагам давно простила.
Свет в твоих глазах, как прежде, ярок.
Пусть твоя любовь давно остыла,
Я влюблён, и это – как подарок.

День прошёл, тире между ночами.
Дел промчались чёрные корветы.
Мы спокойны, хоть не знаем сами:
Есть покой на свете или нету.

Длятся дни – сплошное многоточье...
Алый парус явью стал случайно.
Радуюсь стихам, но –между строчек –
Чувствую, что ты грустишь отчаянно.

Я – не ты. Здесь ветра нет в помине.
Ты – не я, грустишь там одиноко.
Гаснет солнце, и огонь в камине
Бросил отблеск на стене высокой.

Сердце ввысь стремится вольной птицей...
Пламя гаснет... Тени исчезают.
В этой жизни смерть тогда случится,
Когда сердце встречи забывает.

Не боюсь вулкана изверженья,
Не страшат тайфуны и цунами:
Видишь, смерть, мои стихотворенья
Многим людям кажутся грехами...

Я друзей по голосу узнаю,
Грелку мне они к ногам положат...
Ненависть победный марш играет,
Мстителей возмездья жажда гложет.

Длятся дни – сплошное многоточье...
Алый парус явью стал случайно.
Радуюсь стихам, но –между строчек –
Чувствую, что ты грустишь отчаянно.

И это - то же стихотворение Гранели

Упорно слышу Гумилева,

День прошёл – тире между ночами.
Дел промчались чёрные корветы.
Мы спокойны, хоть не знаем сами:
Есть покой на свете или нету.

Ты есть ты, но небо изменилось.
Ты есть ты с уверенностью твёрдой,
Если к смерти впала ты в немилость,
Прямо к Солнцу обратишься гордо,

- Некуда уж сердцу торопиться...
... Видно, отсиял и откружил я,
Жизнт и смерть, как мутная водица,
Что течёт меж выдумкой и былью,

- Но пока влекут меня просторы,
Улиц городских шумок нестройный.
Смерть – ты видишь? – это наговоры.
Жизни лишь поэзия достойна.

Ты своим врагам давно простила.
Свет в твоих глазах, как прежде, ярок.
Пусть твоя любовь давно остыла,
Я влюблён, и это – как подарок.

День прошёл, тире между ночами.
Дел промчались чёрные корветы.
Мы спокойны, хоть не знаем сами:
Есть покой на свете или нету.

Заслуга в такой отгадке невелика, но тем не менее...

Эту ночь поставили как точку.
Шхуны снов поплыли белым строем.
Сокрушаюсь я и знаю точно:
И тебе сегодня нет покоя.

Я есть я, и ветер – снова ветер.
Я есть я с моей мольбою слёзной.
В эту жизнь попав как рыба в сети
Обращаюсь то к Луне, то к звёздам,

– А душа как всадник погоняет...
…Засияю, закружусь когда-то
Как сияет жизнь, как смерть сияет;
Как планеты кружатся и атом,

– Но пока меня тревожит город,
Ураганов поступь по долинам.
Жизнь – ты слышишь? – это грязь и морок.
Лишь одна поэзия невинна.

Я врагов своих в лицо запомнил.
Свет в моих руках опять не светит.
Настоящая любовь безмолвна.
Истинно влюблённый – безответен.

Эту ночь поставили как точку.
Шхуны снов поплыли белым строем.
Сокрушаюсь я и знаю точно:
И тебе сегодня нет покоя.

Терентий ГРАНЕЛИ (перевод М.Георгадзе)

С номером 79 сломала голову.
Упорно слышу Гумилева, но думаю, что это дымовая завеса.

Пора бы и подсказочку!

А мне просто слышится что-то знакомое, немного "поулыбчивее" Гумилёва... Но вот - КТО?

Читаю-перечитываю анти Сергея с надеждой - вот-вот ухвачу хвостик ниточки!.. Ан нет.

Quote (Well-wisher)
* * *
Покорны британскому сплину,
Мы трубку набьём табаком.
И спину на кресло откинув,
В тиши посидим вечерком.

Там, где-то июль полыхает
Оять на земле солнцепёк,
В лучах Севастополь сверкает,
Как люстра, но где потолок?

А дни всё мелькают, прозрачны, –
Hello, с добрым утром, bonjour.
Как люди нелепы и мрачны,
Как звери всегда haute couture.

Планировал в юности дальней
Объехать я множество стран –
С лицом по-французски нахальным,
С любимой из вольных цыган.

The home оказался важнее:
Камин, холодильник, кровать,
И кофе готовит вкуснее,
Дворецкий, хоть чуть туповат.

Плывут острова Альбиона,
И клетчатый плед на ногах.
А сердце всё помнит, гулёна,
О старых забытых богах!

Quote (Шери)
С номером 79 сломала голову.
Упорно слышу Гумилева, но думаю, что это дымовая завеса. smiley

Пора бы и подсказочку!

Quote (Wetold)
А мне просто слышится что-то знакомое, немного "поулыбчивее" Гумилёва... Но вот - КТО? undecided1

ПОДСКАЗКА к №79

* * *
Уволиться с ракетной базы,
Писать об алых парусах.
Ходить к девицам раз за разом,
Их жалким хахалям на страх.
Оставить поезд свой, идущий
Из Магадана на Ростов,
Пожить в Москве с телеведущей
Среди икры и коньяков.
Фуршет в «Славянской» по субботам,
По воскресеньям – долго спать.
Ходить с друзьями на охоту,
С официанткой флиртовать.
Забыть, что уж давно за сорок,
Что все мечты – лишь дым и прах,
Упорно строить всех «шестёрок»,
Писать об алых парусах.
А не обломится с ведущей –
Брожу всю ночь, уныл и хмур,
Зову ушедший возраст лучший,
Где ждал концертов Байконур.

ПОДСКАЗКА к №79

* * *
Уволиться с ракетной базы,
Писать об алых парусах.
Ходить к девицам раз за разом,
Их жалким хахалям на страх.
Оставить поезд свой, идущий
Из Магадана на Ростов,
Пожить в Москве с телеведущей
Среди икры и коньяков.
Фуршет в «Славянской» по субботам,
По воскресеньям – долго спать.
Ходить с друзьями на охоту,
С официанткой флиртовать.
Забыть, что уж давно за сорок,
Что все мечты – лишь дым и прах,
Упорно строить всех «шестёрок»,
Писать об алых парусах.
А не обломится с ведущей –
Брожу всю ночь, уныл и хмур,
Зову ушедший возраст лучший,
Где ждал концертов Байконур.

* * *
Покорны британскому сплину,
Мы трубку набьём табаком.
И спину на кресло откинув,
В тиши посидим вечерком.

Там, где-то июль полыхает
Оять на земле солнцепёк,
В лучах Севастополь сверкает,
Как люстра, но где потолок?

А дни всё мелькают, прозрачны, –
Hello, с добрым утром, bonjour.
Как люди нелепы и мрачны,
Как звери всегда haute couture.

Планировал в юности дальней
Объехать я множество стран –
С лицом по-французски нахальным,
С любимой из вольных цыган.

The home оказался важнее:
Камин, холодильник, кровать,
И кофе готовит вкуснее,
Дворецкий, хоть чуть туповат.

Плывут острова Альбиона,
И клетчатый плед на ногах.
А сердце всё помнит, гулёна,
О старых забытых богах!

С такой ПОДСКАЗИЩЕЙ жить, конечно, можно!

Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ

Цыганскому зуду покорны,
Набьем барахлом чемодан.
Однажды сойдем на платформы
Чужих оглушительных стран.

Метельным плутая окольным
Февральским бедовым путем,
Однажды над городом Кельном
Настольные лампы зажжем.

Потянутся дымные ночи -
Good bye, до свиданья, adieu.
Так звери до жизни охочи,
Так люди страшатся ее.

Под старость с баулом туристским
Заеду - тряхну стариной -
С лицом безупречно австрийским,
С турецкой, быть может, женой.

The sights необъятного края:
Байкал, Ленинград и Ташкент,
Тоскливо слова подбирая,
Покажет толковый студент.

Огромная русская суша.
Баул в стариковской руке.
О чем я спрошу свою душу
Тогда, на каком языке?

* * *
Уволиться с ракетной базы,
Писать об алых парусах.
Ходить к девицам раз за разом,
Их жалким хахалям на страх.
Оставить поезд свой, идущий
Из Магадана на Ростов,
Пожить в Москве с телеведущей
Среди икры и коньяков.
Фуршет в «Славянской» по субботам,
По воскресеньям – долго спать.
Ходить с друзьями на охоту,
С официанткой флиртовать.
Забыть, что уж давно за сорок,
Что все мечты – лишь дым и прах,
Упорно строить всех «шестёрок»,
Писать об алых парусах.
А не обломится с ведущей –
Брожу всю ночь, уныл и хмур,
Зову ушедший возраст лучший,
Где ждал концертов Байконур.

И это, естественно, ОН же. (Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ)

Спасибо, Серёжа, за прекрасно сделанные антиподы!

Устроиться на автобазу
И петь про черный пистолет.
К старухе матери ни разу
Не заглянуть за десять лет.
Проездом из Газлей на юге
С канистры кислого вина
Одной подруге из Калуги
Заделать сдуру пацана.
В рыгаловке рагу по средам,
Горох с треской по четвергам.
Божиться другу за обедом
Впаять завгару по рогам.
Преодолеть попутный гребень
Тридцатилетия. Чем свет,
Возить "налево" лес и щебень
И петь про черный пистолет.
А не обломится халтура -
Уснуть щекою на руле,
Спросонья вспоминая хмуро
Махаловку в Махачкале.

P.S.

Мне с моим скромным знанием Москвы и окрестностей, всё же казалось более точным вспоминать... "Малаховку в Махачкале"...

Но, возможно, я чего-то "не догоняю"

Дорогой Виктор, мне кажется, Вам стоило бы привести и разгадку последней подсказки (и Ваш антипод на неё), чтобы всем нашим друзьям было понятно, почему Вы назвали "Подсказищей".

ПОДСКАЗКА к №103

Wetold’у

Где простота? И где все люди?
Борт цвета стали недвижим.
Ах, сколько было, сколько будет...
Сейчас с тобою полетим.

Не поезд не берём билетов.
Садимся прямо в звездолёт –
Под нами целая планета
Легко и плавно поплывёт.

И я хочу тебя заверить,
Без клятв на бешеной крови,
Проходят памяти потери,
Всё вспомню, только позови.

Охватывая годы взглядом
И не приемля в жизни зла,
Я вижу городов громады
И песню, что со мной была.

Покой ли, дальняя дорога
Нам предназначены судьбой,
Пусть ждут. Но тот, кто послан Богом,
Навек останется с тобой.

Мо-лод-цы!!!

Полный антипод. Не перевод.

Обиды помню я... Достану лист бумаги,
Хоть пасынком у Музы я слыву,
И, вспомнив про препоны и овраги,
Извозчика Гаврилу позову.

Не стоит спорить, - жив ещё поскольку,
И клоуном арены цирковой
Я привлеку ещё улыбок столько,
Что в изумлении качнёте головой.

Обиды помню я... Достану лист бумаги,
Хоть пасынком у Музы я слыву,
И, вспомнив про препоны и овраги,
Извозчика Гаврилу позову.

Не стоит спорить, - жив ещё поскольку,
И клоуном арены цирковой
Я привлеку ещё улыбок столько,
Что в изумлении качнёте головой.

Пусть я забыл, что век-то – двадцать первый
Нахальным бесом властвует кругом,
Что верх берут пройдохи или стервы,
И близок к краху Калабухов дом...

И я – волнуюсь. Равнодушье – подлость.
Ревут моторы, дан сигнал на взлёт!
Горячим сердцем ощущаю доблесть,
Моя звезда посмертно, но взойдёт.

Пора подсказок наступила...

Вот такое немудрящее четверостишие (см. ниже)
в чём-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО перекликается с ... оригиналом.

"Живя в Париже, в тёплый вечер
Прочту газету France Soir.
А коль совсем заняться нечем,
Зайду в цирюльню к . . . . . . .

Что же, с Франсуами мы знакомы сами!


Осип Мандельштам

* * *
Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!
Я нынче славным бесом обуян,
Как будто в корень голову шампунем
Мне вымыл парикмахер Франсуа.

Держу пари, что я еще не умер,
И, как жокей, ручаюсь головой,
Что я еще могу набедокурить
На рысистой дорожке беговой.

Держу в уме, что нынче тридцать первый
Прекрасный год в черемухах цветет,
Что возмужали дождевые черви
И вся Москва на яликах плывет.

Не волноваться. Нетерпенье - роскошь,
Я постепенно скорость разовью -
Холодным шагом выйдем на дорожку -
Я сохранил дистанцию мою.