Отражения

Ещё один полный антипод (полупародийный). Не перевод.

Бабоньки! Найдите Лоэнгрина!
Видишь, тётка, вишня отцвела!
Вянут у забора георгины,
Видно, осень к дому подошла.

Семь тропинок – в разные пределы,
А восьмая – трезвый переход.
Улетит жених, не сладив дела,
И народ невесту засмеёт.

С космоплана видит он пастушку,
Пригласит, возможно, на вальсок...
Та – глаза поставит на просушку,
Когда «счастья» кончится часок.

У него – расправленные плечи,
Ну, и взгляд – намётанный такой...
Ах, как сладки Лоэнгрина речи –
Все во здравие, а не за упокой.

Ты, девчонка, позабудь резоны –
Всё считаешь там, где надо петь.
Скинул плащ он свой демисезонный,
Чтоб к землянам вовремя успеть.

Нет в запасе рома или джина,
Вкруг Венеры вьются облака...
Девушки! Дождитесь Лоэнгрина!
Самого желанного (пока).

Страшно – вдаль уносятся протоны,
Новых песен просит вся Москва!
Приходите, Фобос, Деймос, Хронос!
Вновь от вас кружится голова...

Аэлита

Михаил Анчаров

Мужики, ищите Аэлиту!
Видишь, парень, кактусы в цвету!
Золотую песню расстели ты,
Поджидая дома красоту.
Семь дорог - и каждая про это,
А восьмая - пьяная вода.
Прилетит невеста с того света,
Жениха по песне угадав.

Вот мне бы ТАК отгадывать Ваши антиподы!
Всё абсолютно правильно!!

Ваш приз:

Новый полный антипод.
Между прочим, перевод:

Поэт, прозрев, не ищет больше тем,
Он переполнен чувствами своими:
Своё всё чаще повторяет имя,
Чем надоел уже, пожалуй, всем.

Себе он ищет званий и наград,
А результат труда гроша не стоит,
Но он кричать всё громче просто рад,
Его теперь лишь слава успокоит!

Сбежала Муза к сёстрам легендарным,
К дарящим песни пару тысяч лет.
Что делать – становиться вдруг пожарным,
Другой прославлен будет, как Поэт?

А ты бесславно кончишь свои дни,
Впустую труд, что ж, сам себя вини.

Перефразируя Грибоедова:

"Антиподы-то новы, оригиналы - стары"

Шекспир в переводе Маршака и в интерпретации Сергея Well-wishera

Сонет 38

Неужто музе не хватает темы,
Когда ты можешь столько подарить
Чудесных дум, которые не все мы
Достойны на бумаге повторить.

И если я порой чего-то стою,
Благодари себя же самого.
Тот поражен душевной немотою,
Кто в честь твою не скажет ничего.

Для нас ты будешь музою десятой
И в десять раз прекрасней остальных,
Чтобы стихи, рожденные когда-то,
Мог пережить тобой внушенный стих.

Пусть будущие славят поколенья
Нас за труды, тебя - за вдохновенье.

Ну, и ещё один полный антипод на календарную тему. Не перевод.

Птицы ль о том распевают,
Впору ль пришлось октябрю,
Только дожди заливают,
Всё, что я вам говорю.

Только откроешь окошко –
Вот он, без отдыха льёт...
Слёзы текут понемножку,
Ветер тревогу несёт.

Что же молчишь ты в отчаянье?
Знаешь, что скоро финал...
Нить Ариадны случайно
Кто-то из нас потерял.

Маргарита Агашина

Люди ли так захотели,
вздумалось ли февралю -
только заносят метели
всё, что я в жизни люблю.

Только шагни за ворота -
вот они, белые, тут!
Плакать и то неохота,
так они чисто метут.

Что ж ты не взглянешь открыто?
Что уж, таи не таи -
белыми нитками шиты
тайны мои и твои.
1965

Менять предлагать я не стану,
Грешу этим сам, полагаю.
И стих Ваш хвалить не устану
(чуть-чуть Ариадну ругая

Новый полный антипод.
Наш поэт - не перевод:

В РЕКЕ

Зажарив тощую овечку,
Своей протоптанной тропой
Пошёл купаться я на речку.
А заодно – на водопой.

На речку я орлиным взглядом,
Взглянул – чуть было не упал:
На мутном дне со мною рядом
В тени утопленник лежал.

Зачем же я сюда приехал?
Ведь он так близко был тогда!
Мне сразу стало не до смеха,
Тянула тёмная вода.

Сквозь воду тело улыбалось,
Мол, отдохнуть прилёг, устал,
Следа от жажды не осталось,
Я эту воду пить не стал.

Владимир СОЛОУХИН

НАД РУЧЬЕМ

Спугнув неведомую птицу,
Раздвинув заросли плечом,
Я подошел к ручью напиться
И наклонился над ручьем.

Иль ты была со мною рядом,
Иль с солнцем ты была одно:
Твоим запомнившимся взглядом
Горело искристое дно.

Или, за мною вслед приехав,
Ты близ меня была тогда!
Твоим запомнившимся смехом
Смеялась светлая вода.

И, угадав в волне нестрогой
Улыбку чистую твою,
Я не посмел губами трогать
Затрепетавшую струю.

1946

ГРУБЫЙ ЗУЛУС

Пить водку, рукавом занюхав, -
так радостно, живёшь не зря.
Привет, зулус мой лопоухий,
бросает судно якоря.

Как зимний дождь твоя повязка,
глаза угрозой налиты.
На шапке бисер – просто сказка,
ну, гений чистой красоты.

Слова – не разобрать, какие,
отскакивают, как горох,
как будто палочки тупые
по барабану тюх да тёх.

Зачем ты мне, не стал бы слушать,
Но – переводчик, нужно есть,
И я всё это должен кушать,
Как юный волк, вострю я уши,
Свою продумывая месть.

ПОРТРЕТ МАСЛОМ

На свете хуже нет портрета,
Чем тот, что в кладовой лежит,
Недаром там – сомненья нету,
Хоть быстро времечко бежит.

ГРУБЫЙ ЗУЛУС

Пить водку, рукавом занюхав, -
так радостно, живёшь не зря.
Привет, зулус мой лопоухий,
бросает судно якоря.

Как зимний дождь твоя повязка,
глаза угрозой налиты.
На шапке бисер – просто сказка,
ну, гений чистой красоты.

Слова – не разобрать, какие,
отскакивают, как горох,
как будто палочки тупые
по барабану тюх да тёх.

Зачем ты мне, не стал бы слушать,
Но – переводчик, нужно есть,
И я всё это должен кушать,
Как юный волк, вострю я уши,
Свою продумывая месть.

Ярослав Смеляков

ЛЮБЕЗНАЯ КАЛМЫЧКА

Курить, обламывая спички,-
одна из тягостных забот.
Прощай, любезная калмычка,
уже отходит самолет.

Как летний снег, блистает блузка,
наполнен счастьем рот хмельной.
Глаза твои сияют узко
от наслажденья красотой.

Твой взгляд, лукавый и бывалый,
в меня, усталого от школ,
как будто лезвие кинжала,
по ручку самую вошел.

Не упрекая, не ревнуя,
пью этот стон, и эту стынь,
и эту горечь поцелуя.
Так старый беркут пьет, тоскуя,
свою последнюю полынь.

Ярослав Смеляков

ФОТОГРАФИЧЕСКИЙ СНИМОК

На свете снимка лучше нету,
чем тот, что вечером и днем
и от заката до рассвета
стоит на столике моем.

Отображен на снимке этом,
как бы случайно, второпях,
Ильич с сегодняшней газетой
в своих отчетливых руках.

Мне, сыну нынешней России,
дороже славы проходной
те две чернильницы большие
и календарь перекидной.

Мы рано без того остались
(хоть не в сиротстве, не одни),
кем мира целого листались
и перекладывались дни.

Всю сложность судеб человечьих
он сам зимой, в январский час,
переложил на наши плечи,
на души каждого из нас.

Ведь все же будет вся планета
кружиться вместе и одна
в блистанье утреннего света,
идущем, как на снимке этом,
из заснеженного окна.

Ликом – ангел безмятежный,
Очи – неба синева.
Римский носик, ротик нежный,
Ни матрона, ни вдова.

Косы – будто реки льются,
Грудь – упруга, горяча.
Кожи гладкой бы коснуться –
Тихий шепот – и плеча…

Поза томна, пальцы тонки,
Ножки… будто говорят.
Смех, как колокольчик звонкий,
Зубки белые блестят.

Эй, красавица! Послушай,
Быстро двери мне открой,
Восхитительно надушен
Шелк сорочки дорогой.

Распахни свои объятья,
Взмах ресниц – как разговор.
Отчего же – о, проклятье! –
Ты одета до сих пор?!

Ликом – ангел безмятежный,
Очи – неба синева.
Римский носик, ротик нежный,
Ни матрона, ни вдова.

Косы – будто реки льются,
Грудь – упруга, горяча.
Кожи гладкой бы коснуться –
Тихий шепот – и плеча…

Поза томна, пальцы тонки,
Ножки… будто говорят.
Смех, как колокольчик звонкий,
Зубки белые блестят.

Эй, красавица! Послушай,
Быстро двери мне открой,
Восхитительно надушен
Шелк сорочки дорогой.

Распахни свои объятья,
Взмах ресниц – как разговор.
Отчего же – о, проклятье! –
Ты одета до сих пор?!

Хорошая подсказка!

Саша Черный

ПАНУРГОВА МУЗА

Обезьяний стильный профиль,
Щелевидные глаза,
Губы-клецки, нос-картофель:
Ни девица, ни коза.

Волоса, как хвост селедки,
Бюста нет-сковорода,
И растет на подбородке-
Гнусно молвить-борода.

Жесты резки, ноги длинны,
Руки выгнуты назад,
Голос тоньше наутины
И клыков подгнивших ряд.

Ах ты, душечка! Смеется,-
Отворила ворота...
Сногсшибательно несется
Кислый запах изо рта.

Щелки глаз пропали в коже,
Брови лысые дугой.
Для чего, великий боже,
Выводить ее нагой?!

1910

Кожи гладкой бы коснуться
Где-то... в общем, у плеча…

Живёт уродство долгие года
Мне непонятна этого причина.
Спокойно, долго, как на дне вода,
Но солнечным лучам внимая чинно;

Да, люди вянут, но увяв, живут,
Хоть постепенно и теряют силы,
Пока их тяжкий повседневный труд
Не доведёт когда-то до могилы, –

Поэтому забочусь о себе –
Уже не молод, можно догадаться,
Что Временем записано в Судьбе,
Но дни и ночи всё, как прежде, длятся.

Чтобы продлить немного Жизни путь,
Себе прививки сделать не забудь.