|
В конце печальной эпопеи,
перевернувшей жизнь мою,
я на развалинах Помпеи,
ошеломлённая, стою.
В нас человек взывает зверем,
мы в гибель красоты не верим.
Жестокость!
Парадокс!
Абсурд!
В последний миг последней боли
мы ждём предсмертной высшей воли,
вершащей справедливый суд.
Но вот лежит она под пеплом,
отторгнутым через века,
из огненного далека
с моим перекликаясь пеклом.
......................................
Захлёстнута глухой тоской я.
Нет, гибнуть не должно такое!
Ах, если бы! О, если бы...
Но под ногами - битый мрамор:
обломки дома или храма,
осколки жизни и судьбы.
Вернусь домой к одной себе я,
найду знакомого плебея
по телефону, доложив,
что хороша была Помпея!
А Рим...
Рим, Вечный город, жив.
|
Себя не причисляя к кланам,
Что жизнь коверкают мою,-
Где был когда-то Геркуланум,
В оцепенении стою.
С трудом осознаю потерю,
Но в крах космический я верю:
Ведь перст безжалостной Судьбы
Познали цезари, рабы...
.. Он погребён под древним пеплом,
Дошедшим к нам через века,
И чем-то схож он с нашим пеклом,
Если смотреть издалека.
… … …… ………….
Я потрясён потери болью –
Погибло то, что было солью
Земли... Рук человеческих плоды...
Но – розовеет мёртвый мрамор,
Руины хижины ли, храма ль –
Символ случившейся беды.
Вернусь домой, к родным могилам,
Найду патриция мобилу
И отыщу в душе слова,
Как Геркуланум был прекрасен,
Хотя конец его – ужасен…
Ну, а Москва – пока жива.
|