|
Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.
Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.
Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.
Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.
И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.
Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!—
Вкус поцелуя на шинели.
Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.
Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю... ночной вокзал,
Холодные от горя руки.
|
Я говорил тебе "люблю”,
Но это – утром, днём, на людях…
А по ночам – даже "терплю”
Едва выдавливали губы.
Ты верила дневным словам,
И ласкам, лживым и нечестным,
И, может быть, была права,
Считая ссору неуместной.
Меня ты знала – я не лгал,
Я полюбить тебя старался.
И возводил на пьедестал,
И там тобою любовался.
Но вечерами, в звёздный час,
Когда над волей правит тело,
Моя неправда грела нас,
И что-то в душах даже ... пело.
Но я – уехал. Так стряслось.
В тиши холодного вокзала
Взглянуть в глаза твои пришлось,
Любви там - словно не бывало ...
Но я и раньше это знал,
До этой тягостной разлуки, -
И отрешённо оторвал
Горячие от страсти руки.
|