|
Оставил я поля и горы,
Окутанные тьмой ночной.
Открылось внутреннему взору
То лучшее, что движет мной.
В душе, смирившей вожделенья,
Свершается переворот.
Она любовью к провиденью,
Любовью к ближнему живёт.
...
Когда в глубоком мраке ночи
Каморку лампа озарит,
Не только в комнате рабочей,
И в сердце как бы свет разлит.
Я слышу разума внушенья,
Я возрождаюсь и хочу
Припасть к источникам творенья,
К живительному их ключу.
...
Но вновь безволье, и упадок,
И вялость в мыслях, и разброд.
Как часто этот беспорядок
За просветленьем настаёт!
Паденья эти и подъёмы
Как в совершенстве мне знакомы!
От них есть средство искони:
Лекарство от душевной лени -
Божественное откровенье,
Всесильное и в наши дни.
Всего сильнее им согреты
Страницы Нового завета.
Вот, кстати, рядом и они.
Я по-немецки всё писанье
Хочу, не пожалев старанья,
Уединившись взаперти,
Как следует перевести.
|
Я посещал леса, озёра,
Их озарял рассвета луч,
И тени лёгкостью узора
Казались отраженьем туч.
Хоть в сердце зрело пробужденье,
Но был к нему я не готов:
Не уповал на Провиденье
И не прощал своих врагов.
Едва сквозь утреннюю дымку
Ворвётся в дом светила луч,-
Душа под шапкой-невидимкой
Низвергнется с высоких круч,
И разум спит без пробужденья,
А я – хоть гибну, но молчу,
И к самому себе презренья
Покорно чашу проглочу.
Проснитесь, воля и рассудок!
И хаос мыслей – изыди!
Я вырву с корнем предрассудок
Из этой чахнущей груди...
Подъёмы эти и паденья
Понять не в силах я в сомненье...
Нет средств от них и у молвы:
Микробов умыслов холодных –
Как накормить больных, голодных...
Бессильны средства те... Увы.
Страницы Ветхого завета
Не нами издавна воспеты,
Мы их не поняли канвы...
И я по-русски фолианты
Хочу, коль Б-г ссудит талантом,
Всем, кто готов услышать их,
Пересказать, как дивный стих.
|