|
Я поклоняюсь ночи каждый день,
Я затаенно жду ее прилета.
Я для нее всю память прячу в
тень,
Где творчеством заведует
природа.
Когда горит заря по вечерам,
Земное приглушая освещенье,
Я слышу, как растет воздушный
храм
И звезды входят в это
помещенье.
Я знаю место, где в заветный
час,
Как только ночь дойдет до
середины, -
Все зеркала направлены на нас,
Запечатляя скрытые глубины
Не так, как берег отражен в
реке
Или в глазах - испуг, веселье,
дума,
А как младенец - в каждом
старике
И млечный путь - в проклятьях
Аввакума.
То - призрак, что привяжется к
зрачку
И застит мир бездушной
оболочкой!
Страшны дневные призраки:
строку
Они деталью отравляют сочной!
Их днем спасают яркие лучи,
Под жизнь румяня страшную
кончину.
Но никогда не спутаешь в ночи
Живое с мертвым, душу и
личину.
Личина тлеет ночью, как
картон,
Зато душа сияет ночью живо.
И я не говорю уже о том,
Что ночь поэзии - нежна,
женолюбива!
|
Я жду – пусть день преодолеет ночь,
Открыто жду его большой
победы.
Ради неё - и выпить я не
прочь,
Садясь за антипод после обеда.
Когда восток алеет по утрам,
Смещается земное притяженье, -
Я вижу: дух спускается к
домам,
И мы уже - в четвёртом
измеренье.
Я знаю час, когда в моём саду,
Коль будет прожит день до
половины,
Я образ милый для стиха найду,
Спускаясь медленно с достигнутой
вершины –
Как вниз с горы спускается
река,
Как в сердце гаснут, увядая,
чувства,
Как тают дни любого старика,
Служившего... привратником
искусства.
То – реализм, и он войдёт в
сонет,
Очистив мир от вымыслов и
мифов.
Прекрасна истина, что
проливает свет...
Найти её порою - труд Сизифов.
Ведь ночь упрячет истину в
туман,
Как Смерть разгладит дряхлости
морщины,
И можно будет снова впасть в
обман,
В живом и мёртвом потеряв
причину.
Причину видишь ясно только
днём,
А ночью – удовольствуйся
исходом.
Пытался здесь я намекнуть о
том,
Что жизнь неравнодушна ... к
антиподам.
|