|
Я уже заскучал по столице,
А прошло-то всего три недели,
По озябшим прохожим, по лицам,
По которым скучается мне.
Возвращаться пора, как из плена,
И гадать - с кем же первым напиться,
По разводам метрополитена,
По большой разноцветной руке.
Там сейчас после Нового Года
Тополя в заграничных гирляндах,
И расщедрилась мама-природа
Так, что снег бесконтрольно летит,
И крещенские злятся метели,
И такая стоит непогода,
Что гаишники окоченели,
И полгорода в пробках стоит.
И кто-то пишет рукой согретой
На замороженном троллейбусном стекле:
"Крепитесь, люди, скоро лето!"
И всем от этого становится теплей.
И когда через несколько суток,
Поборов и пространство, и время,
Мы проткнем шереметьевский сумрак
И опустимся в море огней,
Я по милой земле прошагаю,
Потеряв свой последний рассудок,
И конечно еще прочитаю
Эту надпись в сиреневой мгле,
Что так любезно была прогрета
На замороженном троллейбусном стекле:
"Крепитесь, люди, скоро лето!"
И мне в который раз покажется теплей.
И душа, словно льдины, отчалит
В дрейф по старым дворам и по кухням,
К тем, с которыми в самом начале
Мы не ждали, что тронется лед,
И на мелкие зайчики солнца
Разобьются все наши печали,
И с добрейшей улыбкой японца
Круглолицее лето придет.
Когда на сердце покоя нету,
Когда оно промозглым днем чего-то ждет:
"Крепитесь люди, скоро лето!"
К нам наше лето обязательно придет!
|
Терпите, люди.
Я недавно слетал на Мальорку –
Побродить по песчаным «сугробам”,
Подышать Атлантическим штилем
С европейской, "чужой”, стороны…
Только вдруг, заскучав по Нью-Йорку,
Я вернулся к его небоскрёбам,
Чьи причудливо острые шпили
Под крылом самолёта видны.
Город спал, утомлённый жарою,
Не дождавшись вечерней прохлады,-
Так придумала Матерь-Природа,
Что под 100 закатил Фаренгейт.
И надрывно гудит эр-кондишн,
Это происки "малых народов”:
Фаренгейт, как и друг его Цельсий,
Был, наверно, нью-йоркский еврей.
Опять проблемы? Опять вопросы?
Куда-то мчит нас снова жизни кутерьма...
Терпите, люди,- скоро осень,
Ну, а за осенью, как водится, зима.
И шуршащей порой листопада
Я пройдусь по притихшим аллеям,
По широким Бродвейским кварталам,
Что умыты осенним дождём.
И, возможно, что эта прохлада
Мне покажется чем-то милее,
Чем жара окаянного лета,
Что порою так долго мы ждём.
И если сердце покоя просит,
Когда оно чего-то ищет или ждёт,-
Терпите, люди! Скоро – осень,
К нам наша осень- осень Болдина! – придёт.
И тогда, вслед за дерзким Поэтом –
Я рифмую случайные строчки,
В этой детски наивной попытке
Не расстаться с родным языком...
Сознавая, конечно, при этом,
Что наличие чистой сорочки,
Как и было предсказано где-то,
Мне наградою станет потом.
Опять проблемы? Опять вопросы?
Куда-то мчит нас снова жизни кутерьма...
Терпите, люди,- вот и осень,
Ну, а за осенью, как водится, зима.
|