|
"Я И СТАРАЯ ДАМА"
(Норвич, 1987 - 1997)
Жертва козней собеса, маразма,
невроза,
в сальном ватнике цвета
"пыльная роза",
с рюкзаком за спиной, полным
грязного хлама,
в знойный полдень проходит под
окном моим дама.
Так задумчиво, что и жара ей
не в тягость.
Десять лет (т.е. лет - с июня
по август)
после утренних лекций под
окном ровно в полдень
наблюдал я цветочек этот Господень.
Будь я Зощенкой, Шварцем или
Олешей,
я б сумел прочитать в этой
всаднице пешей,
в этом ангеле, бледном от
серого пота,
сладкозвучный оракул:
"Нищета есть свобода".
Только где те писатели? где
тот оракул?
где то чтение знаков? где тот
кот, что наплакал
веры? Нету. Писатели тихо
скончались.
Вместе с ними религия,
психоанализ,
символизм и вермонтская летняя
школа.
Лишь осталась картина, на
манер протокола -
занесенная в память: "Я и
старая дама".
Обрамляет картину белая рама
от упавшего в прошлое чужого
окна.
И другая картина пока не
видна.
|
Друг фортуны, печати, приятель удачи,
В сером кепи от Гуччи (или
Версаче ?)
С толстым жёлтым портфелем и с
зонтиком тоже
Под холодным дождём вдаль
уходит прохожий,
Беззаботно настолько, что
дождику стыдно,
Хоть и третью неделю он льёт ,
не вполне безобидно...
После поздних «Вестей» за
окном в полночь ровно
Видел баловня этого очень
подробно...
Будь Шекспиром я, Пушкиным или
Толстым,
Я сумел бы воспеть этот факт
непростым,
Разглядев в этом бесе из «гущи
народа»
Сокрушающий лозунг: «Где бабло
– там свобода!»
Только нет тех писателей,
грусть остаётся...
Где свобода? О ней только в
песнях поётся...
А писатели – в бозе почили,
скончались
И наука с искусством. Лишь
самоанализ,
Модернизм и ... джерсийские
курсы шофёров
Для юнцов, для продвинутых дам
и ... старпёров,
Занесённые в темя: «Я и новый
порядок» -
Дополненье– пара вскопанных
грядок
Из грядущего дня... Рама
чужого окна...
И другая мелодия мне не
слышна.
|