|
Всего и надо, что вглядеться,- боже мой,
Всего и дела, что внимательно
вглядеться,-
И не уйдешь, и некуда уже не
деться
От этих глаз, от их внезапной
глубины.
Всего и надо, что вчитаться,-
боже мой,
Всего и дела, что помедлить
над строкою -
Не пролистнуть нетерпеливою
рукою,
А задержаться, прочитать и
перечесть.
Мне жаль не узнанной до
времени строки.
И все ж строка - она со
временем прочтется,
И перечтется много раз и ей
зачтется,
И все, что было с ней,
останется при ней.
Но вот глаза - они уходят
навсегда,
Как некий мир, который так и
не открыли,
Как некий Рим, который так и
не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся
беда.
Но мне и вас немного жаль, мне
жаль и вас,
За то, что суетно так жили,
так спешили,
Что и не знаете, чего себя
лишили,
И не узнаете, и в этом вся
печаль.
А впрочем, я вам не судья. Я
жил как все.
Вначале слово безраздельно
мной владело.
А дело было после, после было
дело,
И в этом дело все, и в этом
вся печаль.
Мне тем и горек мой
сегодняшний удел -
Покуда мнил себя судьей, в
пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не
заметил,
Каких созвездий в небесах не
разглядел!
|
Чего ж вам надо? Что вы ищете? Куда
Глаза прищурив, всё пытаетесь
вглядеться...
Пора идти. И по погоде нам
одеться,
И все слова забыть – до полной
тишины.
Чего ж вам надо? Может,
вслушаться сейчас?
Всего и дел, что поспешить к
друзьям с ответом,
Не зачерстветь под этим
непонятным светом,
А улыбнувшись, всё
бесхитростно прощать...
Я рад, что вовремя те строки
прочитал,
Хотя строка – могла б в архиве
затеряться,
Иль в спецхранилище каком-то
оказаться,
Всё потеряв, что было вложено
в неё.
Я и глаза те разглядел во всех
деталях,
Как целый мир, что был потом
нарушен,
Как Карфаген, что был потом
разрушен,
И никогда не возродится,
никогда.
А вот себя-то мне ни капельки
не жаль
За то, что в жизни вечно
медлил и копался,
Любви заветной за полвека не
дождался...
И –не дождусь. Живёт в моей
душе печаль.
Был сам себе я в жизни лекарь
и судья...
Предпочитал всегда я слову
только дело,
Теперь же слово мной
всевластно овладело,
Но так близка уже Харонова
ладья.
И всё же сладок мой теперешний
удел -
Правдив был, хоть в пророки я
не метил,
Но много в жизни странного
заметил
И много звёзд на небе
разглядел.
|