Мандельштам

Wetold

Я в львиный ров и в крепость погружен
     И опускаюсь ниже, ниже, ниже
     Под этих звуков ливень дрожжевой --
     Сильнее льва, мощнее Пятикнижья.

     Как близко, близко твой подходит зов --
     До заповедей роды и первины --
     Океанийских низка жемчугов
     И таитянок кроткие корзины...

     Карающего пенья материк,
     Густого голоса низинами надвинься!
     Богатых дочерей дикарско-сладкий лик
     Не стоит твоего -- праматери -- мизинца.

     Не ограничена еще моя пора:
     И я сопровождал восторг вселенский,
     Как вполголосная органная игра
     Сопровождает голос женский.

Я к шпилю башни тросом прикреплён
И поднимаюсь выше, выше, выше…
В беззвучное пространство погружён,
Я голосов внизу уже не слышу.

Но где-то далеко раздастся трубный глас,
Последних похорон тугие звуки…
А на Карибах солнца свет погас,
И гаитяне поднимают к небу руки.

Ласкающий любезный океан!
Дискантом детских голосов откройся!
И бедных сыновей разящий ятаган
Достоин праотцов – о том не беспокойся.

Уже почти исчерпан жребий мой…
Мне чужд был стон, поистине – вселенский.
И лишь мерещился таинственный гобой,
Затмивший тихий голос женский