|
Дай Бог памяти вспомнить работы мои,
Дать отчет обстоятельный в очерке сжатом.
Перво-наперво следует лагерь МЭИ,
Я работал тогда пионерским вожатым.
Там стояли два Ленина: бодрый старик
И угрюмый бутуз серебристого цвета.
По утрам раздавался воинственный крик
"Будь готов", отражаясь у стен
сельсовета.
Было много других серебристых химер -
Знаменосцы, горнисты, скульптура лосихи.
У забора трудился живой пионер,
Утоляя вручную любовь к поварихе.
Жизнерадостный труд мой расцвел колесом
Обозрения с видом от Омска до Оша.
Хватишь лишку и Симонову в унисон
Знай бубнишь помаленьку: "Ты помнишь,
Алеша?"
Гадом буду, в столичный театр загляну,
Где примерно полгода за скромную плату
Мы кадили актрисам, роняя слюну,
И катали на фурке тяжелого Плятта.
Верный лозунгу молодости "Будь готов!",
Я готовился к зрелости неутомимо.
Вот и стал я в неполные тридцать годов
Очарованным странником с пачки
"Памира".
На реке Иртыше говорила резня.
На реке Сырдарье говорили о чуде.
Подвозили, кормили, поили меня
Окаянные ожесточенные люди.
Научился я древней науке вранья,
Разучился спросить о погоде без мата.
Мельтешит предо мной одиссея моя
Кинолентою шосткинского комбината.
Ничего, ничего, ничего не боюсь,
Разве только ленивых убийц в полумасках.
Отшучусь как-нибудь, как-нибудь отсижусь
С Божьей помощью в придурковатых подпасках.
В настоящее время я числюсь при СУ-
206 под началом Н.В.Соткилавы.
Раз в три дня караульную службу несу,
Шельмоватый кавказец содержит ораву
Очарованных странников. Форменный зо-
омузей посетителям на удивленье:
Величанский, Сопровский, Гандлевский, Шаззо -
Часовые строительного управленья.
Разговоры опасные, дождь проливной,
Запрещенные книжки, окурки в жестянке.
Стало быть, продолжается диспут ночной
Чернокнижников Кракова и Саламанки.
Здесь бы мне и осесть, да шалят тормоза.
Ближе к лету уйду, и в минуту ухода
Жизнь моя улыбнется, закроет глаза
И откроет их медленно снова - свобода.
Как впервые, когда рассчитался в МЭИ,
Сдал казенное кладовщику дяде Васе,
Уложил в чемодан причиндалы свои,
Встал ни свет ни заря и пошел восвояси.
Дети спали. Физорг починял силомер.
Повариха дремала в объятьях завхоза.
До свидания, лагерь. Прощай, пионер,
Торопливо глотающий крупные слезы.
|
Мне не
вспомнить проделки, проказы мои
Ни в деталях, ни даже в стихах глуповатых.
Ну, когда-то повздорил с ментом из ГАИ,
Я тогда подвизался в больнице – медбратом.
Там стояли два классика: тот, с бородой,
И второй, что кидал на вас взгляд хитроватый.
Там под вечер больных угощали ... водой –
Экономика, блин, там была слабоватой.
Мне запомнилось несколько памятных рож:
Шоферюга, путана и местный учёный...
В туалете кололся старательно бомж,
В ту обитель решеньем суда заключённый.
Моя дикая лень всё сводила к нулю,
Рок-концерты – от Праги златой до Берлина
Там, бывало, Высоцкого диск прикуплю
И подруге бубню: «Ну, а деньги где, Зина?»
Иногда , гадом буду, в трактир загляну.
Где в прореху сливались немеряно бабки.
Мат отборный российский взрывал тишину,
И краснели стыдливо подругины ... тапки.
Верный лозунгу юности: «Время, вперёд!»
Я спешил к своим зрелым годам неумело...
И теперь, в шестьдесят, сочинив антипод,
Выдаю его за очень нужное дело.
За рекой Енисей проживала родня.
За рекой Иордан фильмы шли об Иуде...
Предавали, гоняли, гноили меня
С виду очень приличные, милые люди.
Я не смог научиться науке вранья
И дорогу выспрашивал вовсе без мата...
Оседлал я Пегаса, уздечкой звеня,
Как известно, на трюки Судьба таровата.
Опасаюсь, пугаюсь и вечно боюсь
Уркагана в малиновой кожи тужурке.
Не укроюсь, не спрячусь. Не отлежусь,
Закосив под забывшего имя придурка.
Худо-бедно, но всё ж получил пансион,
Средний класс этажи заполняет привычно.
В чай вечерний задумчиво брошу лимон.
Утром – плаваю в море. Всё – очень обычно.
Много здесь экспонатов кунсткамеры для:
То Альцгеймер, то что-то ещё и покруче.
Босха вспомню, команду его корабля,
Грозовые, все в молниях, страшные тучи.
Разговоры ленивые, капает дождь.
Все – в Фейсбуке, «Вконтакте», рассыпанных
блогах...
Самый жалкий пигмей утверждает, что вождь -
Это он, проживавший в роскошных чертогах.
Что ж, прилягу я здесь, отпустив тормоза.
Здесь когда-то помру, и в годину ухода
Моя память заплачет, откроет глаза,
Чтоб растаять в последних строках антипода
Так когда-то, когда я повздорил с ГАИ,
А потом загулял с санитаркою Зиной
Бросил в старый рюкзак все пожитки свои
И под вечер побрёл вдаль Валдайской равниной.
Спали кошки. Надрывно урчал самолёт.
Санитарка храпела в квартире завхоза...
Здравствуй, новая жизнь. И ... прощай, антипод,
Где остались скупые , последние слёзы.
|