|
Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Он дичится небесного света
И боится людского суда.
И со дна городского колодца,
Сизарям рассыпая пшено,
Он ужасною клятвой клянется
Расквитаться при случае, но,
Слава Богу, на дачной веранде,
Где жасмин до руки достает,
У припадочной скрипки Вивальди
Мы учились полету - и вот
Пустота высоту набирает,
И душа с высоты пустоты
Наземь падает и обмирает,
Но касаются локтя цветы...
Ничего-то мы толком не знаем,
Труса празднуем, горькую пьем,
От волнения спички ломаем
И посуду по слабости бьем,
Обязуемся резать без лести
Правду-матку как есть напрямик.
Но стихи не орудие мести,
А серебряной чести родник.
|
Если пишешь давно антиподы,
Наступает период, когда
Забываешь про боль и невзгоды
И не ищешь людского суда.
И с вершин своего небоскрёба
Кормишь чаек в пустой синеве,
Чтобы чувства смирить, ну, и чтобы
Ветерок шелестел в голове.
Где теперь твоя дача, приятель?
Там, где вишни и в окнах –сирень…
Где Петрарки и Данте читатель
Коротал зачарованный день...
Мысли, образы в сердце теснятся,
И душа – снова рвётся в полёт,
Чтоб потом – снова в бездну сорваться,
Где к холодным камням припадёт.
Всё мы знаем, и всё мы умеем,
Мы – смелЫ, капли в рот не берём…
Не коптим, не горим, и не тлеем,
В своих тёплых постелях умрём...
Лживы образы наших "находок”, -
Лишь кривую усмешку родят.
И я вижу: в костре антиподы
Синим пламенем дружно горят.
|