|
Словами черными, как черный хлеб и
жалость,
Я говорю с тобой,- пускай в последний раз!
Любовь жила и жгла, божилась и держалась.
Служила, как могла, боялась общих фраз.
Все было тяжело и странно: ни уюта,
Ни лампы в комнате, ни воздуха в груди.
И только молодость качалась, как каюта,
Да гладь соленая кипела впереди.
Но мы достаточно подметок износили,
Достаточно прошли бездомных дней и верст.
Вот почему их жар остался в прежней силе
И хлеб их дорог нам, как бы он ни был черств.
И я живу с тобой и стареюсь от груза
Безденежья, дождей, чудачества, нытья.
А ты не вымысел, не музыка, не муза.
Ты и не девочка. Ты просто жизнь моя.
|
Стихами
белыми, как первые снежинки,
Тебя приветствую, возможно, в первый раз...
Была любовь. Остались - лишь слезинки,
Но и они не жгут давно погасших глаз.
Нам было радостно и просто в те минуты,
Когда плыла луна, и дул солёный бриз...
Досталась нам просторная каюта,
И звёзды улыбались - сверху вниз.
Мы шли, пусть босиком, чтобы сберёчь подмётки,
Навстречу новым дням - там счастье впереди!
Не надо сигарет, не надо даже водки, -
Так моря соль чиста, так радостно в груди.
... Я долго жил с тобой, и не было союза
Прочнее и светлей... Ушло всё без следа.
Ты - призрак, ты - фантом пролива Лаперуза,
В созвездье Южный Крест погасшая звезда
|