|
Описание ночи
Глубокий плюш казенного Эдема,
развязный грешник, я взяла себе
и хищно и неопытно владела
углом стола и лампой на столе.
На каторге таинственного дела
о вечности радел петух в селе,
и, пристальная, как монгол в седле,
всю эту ночь я за столом сидела.
Всю ночь в природе длился плач раздора
между луной и душами зверей,
впадали в длинный воздух коридора,
исторгнутые множеством дверей,
течения полуночного вздора,
что спит в умах людей и словарей,
и пререкались дактиль и хорей -
кто домовой и правит бредом дома.
Всяк спящий в доме был чему-то автор,
но ослабел для совершенья сна,
из глуби лбов, как из отверстых амфор,
рассеивалась спёртость ремесла.
Обожествляла влюбчивость метафор
простых вещей невзрачные тела.
И постояльца прежнего звала
его тоска, дичавшая за шкафом.
В чём важный смысл чудовищной затеи:
вникать в значенье света на столе,
участвовать, словно в насущном деле,
в судьбе светил, играющих в окне,
и выдержать такую силу в теле,
что тень его внушила шрам стене!
Не знаю. Но еще зачтется мне
бесславный подвиг сотворенья тени.
1965
|
Из дневника
Суровый быт земного Каин-града,
Святой угодник, я дарую вам,
Глухой порой сплошного листопада
Способных вдруг прислушаться к словам.
Блаженствуя с известными делами,
Про утра синь чирикал воробей...
Рассеянный, как пожилой еврей,
Весь этот день играл я со словами.
Весь день в округе длился смех гулянки –
Сливалось Солнце с душами людей
На улицах, бульварах, на стоянке
Проглатывалось множество идей,
Рождённых в ходе бесконечной пьянки,
Когда любой матёрый прохиндей
Закатит спич про ямб или хорей,
Прогуливаясь где-то на Таганке.
Всяк в улице какой-то был «писатель»,
Набравший сил, чтоб выйти в коллектив
Искать событьям общий знаменатель
Иль просто пропустить аперитив...
Служил ли дьяволу неистовый ваятель,
Заносчив, непреклонен и спесив,
Иль думал, как неотразимо он красив,
Не знал, пожалуй, даже сам ... Создатель.
Ничтожный смысл игрушечной затеи:
Понять значенье звука в ... тишине (!)
Умножив знание о жизни лотерее,
Мечтать о звёздах, видимых в окне
И прятать слабость в мишуру ливреи,
Да так, как-будто вновь ты «на коне»...
Я думаю, что не припишут мне
Сплошной позор эпохи фарисеев
|