|
В монастыре пустынном близ Кордовы
Картина есть. Старательной рукой
Изобразил художник в ней суровый,
Как пред кумиром мученик святой
Лежит в цепях и палачи с живого
Сдирают кожу... Вид картины той,
Исполненный жестокого искусства,
Сжимает грудь и возмущает чувство.
Но в дни тоски, мне всё являясь снова,
Упорно в мысль вторгается она,
И мука та казнимого святого
Сегодня мне понятна и родна:
С моей души совлечены покровы,
Живая ткань ее обнажена,
И каждое к ней жизни прикасанье
Есть злая боль и жгучее терзанье.
|
В концертном зале новом под
Парижем
Гремит оркестр. Пронзительной трубой
Выводит музыкант весёлый, рыжий
Мелодию над грешною Землёй,
Столь вольную, что и мертвец услышит,
Почует кожей... Нот весёлых строй,
Гармонией всех поражает зыбкой,
И вызывает добрую улыбку.
Не вспоминал её, наверно, годы,
Не думал и не брался напевать,
Всю эту радость баловней природы
Чужих друг другу, не могу понять.
Спит сердце, словно погрузилось в воды,
В глубокую, полуживую гать.
И мысль о смерти в редкие мгновенья,
Как любящей руки прикосновенье.
|