|
На тротуарах истолку
С стеклом и солнцем пополам,
Зимой открою потолку
И дам читать сырым углам.
Задекламирует чердак
С поклоном рамам и зиме,
К карнизам прянет чехарда
Чудачеств, бедствий и замет.
Буран не месяц будет месть,
Концы, начала заметет.
Внезапно вспомню: солнце есть;
Увижу: свет давно не тот.
Галчонком глянет Рождество,
И разгулявшийся денек
Прояснит много из того,
Что мне и милой невдомек.
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?
Пока в Дарьял, как к другу,
вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в
арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.
|
По всем болотам соберу
От пьявок с тиной отделю,
Весною в дворницкой запру,
Не покажу и королю.
Сурово промолчит чулан,
От окон скрыв и от весны,
Залезут тени под диван,
Спокойны, тихи и грустны.
Пройдёт весенний гулкий дождь,
Начала смоет и концы.
И я забуду, что ты ждёшь;
Услышу: залились скворцы.
Вот Пасха ласточкой летит,
И утро в мантии дождя
Нам ничего не прояснит,
Лишь улыбнётся, уходя.
В футболке выгляну в окно,
Там тает прошлогодний снег.
Прохожим, птицам – всё равно –
Я крикну: двадцать первый век!
А дождь уже залил весь двор
И подбирается к двери,
Пока я вёл с Шекспиром спор,
Пока я с Драйзером курил!
Пока со мной Урала мхи,
И Альпы, и Париж, и Нил,
Я жизнь, как Бродского стихи,
Как водку из стакана пил.
|