|
Топилась печь. Огонь дрожал во тьме.
Древесные угли чуть-чуть искрились.
Но мысли о зиме, о всей зиме,
каким-то странным образом роились.
Какой печалью нужно обладать,
чтоб вместо парка, что за три квартала,
пейзаж неясный долго вспоминать,
но знать, что больше нет его; не стало.
Да, понимать, что все пришло к концу
тому назад едва ль не за два века, -
но мыслями блуждать в ночном лесу
и всё не слышать стука дровосека.
Стоят стволы, стоят кусты в ночи.
Вдали холмы лежат во тьме угрюмо.
Луна горит, как весь огонь в печи,
и жжет стволы. Но только нет в ней шума.
|
Вот кондиционер – примета дня,
что меж зимой и летом им расколот.
Нет в нём тепла, уюта, нет огня,
он гонит лишь сквозняк и мерзкий холод.
Каким же извращенцем надо быть,
чтоб, вместо мягкости полей и красок лета,
мороз в миниатюре возродить
и вызвать вьюгу, что гуляет где-то.
Да, уясним, что ясно лишь одно –
начальный ход вещей разъят наполовину:
привычен лёд, в стакане скрывший дно;
нет места в офисе примете льда – пингвину,
хоть вроде чёрно-белый колорит
дресс-коду, не дающему жить проще,
угоден. Кондиционер бодрит,
но это всё понты – в нём нет природной мощи.
|