Бродский

Кэп

Точка всегда обозримей в конце прямой.
     Веко хватает пространство, как воздух -- жабра.
     Изо рта, сказавшего все, кроме "Боже мой",
     вырывается с шумом абракадабра.
     Вычитанье, начавшееся с юлы
     и т. п., подбирается к внешним данным;
     паутиной окованные углы
     придают сходство комнате с чемоданом.
     Дальше ехать некуда. Дальше не
     отличить златоуста от златоротца.
     И будильник так тикает в тишине,
     точно дом через десять минут взорвется.

Окружность всегда наглядней на срезе трубы -
так губы путь открывают в тоннель пищевода.
Глаз, не видя плакатов пустой похвальбы,
всё ищет скрытые пути отхода.
Умноженье ошибок идёт с винта
и т.д., подбираясь к стопке компактов.
Ярких падучих звёзд суета
проявляет на лунном зрачке катаракту.
Все двери настежь. Пока отличаю я
серебряный звон струны от серебряной пули.
А кровь в ушах ревёт стеною огня,
как моторы Боинга, где в кабине пилоты уснули.