|
Да не будет дано
умереть мне вдали от тебя,
в голубиных горах,
кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
и тебе, облака торопя,
в темноте увидать
мои слезы и жалкое горе.
Пусть меня отпоет
хор воды и небес, и гранит
пусть обнимет меня,
пусть поглотит,
мой шаг вспоминая,
пусть меня отпоет,
пусть меня, беглеца, осенит
белой ночью твоя
неподвижная слава земная.
Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.
|
Пусть судьбою дано
вековать мне бок о бок с тобой,
средь озёр голубых,
лишь маршруту угриному вторя.
Пусть судьбою дано
и тебе не сигналить отбой,
ожидая вестей
из-под солнца Саргассова моря.
Пусть играет оркестр
пенных гребней и медленных туч,
ежегодно меня
через сетку
долгот провожая.
Пусть играет оркестр.
Я вернулся.
От озера луч,
встречным маршем подхвачен,
рассинит желтизну урожая.
Всё вокруг зазвучит.
Только аист под белым крылом
на своём колесе
посредине деревни примолкнет.
И взлетевший рассвет
подтвердит, что по праву берём
мы часы своей жизни,
отнюдь не играя по нотам…
|