|
Веронике Шильц
Древко твое истлело, истлело тело,
в которое ты не попала во время о'но.
Ты заржавела, но все-таки долетела
до меня, воспитанница Зенона.
Ходики тикают. Но, выражаясь книжно,
как жидкость в закупоренном сосуде,
они неподвижны, а ты подвижна,
равнодушной будучи к их секунде.
Знала ли ты, какая тебе разлука
предстоит с тетивою, что к ней возврата
не суждено, когда ты из лука
вылетела с той стороны Евфрата?
Даже покоясь в теплой горсти в морозный
полдень, под незнакомым кровом,
схожая позеленевшей бронзой
с пережившим похлебку листом лавровым,
ты стремительно движешься. За тобою
не угнаться в пустыне, тем паче -- в чаще
настоящего. Ибо тепло любое,
ладони -- тем более, преходяще.
|
Немецкая машина
Звездочка на капоте, крылья сверкают лаком.
Детище инженерного гения немца,
ты гордишься, сверкая товарным знаком,
сойдя с конвейера Даймлера-Бенца.
Стрелка движется, приближаясь к отметке "двести".
Как меда струя из бутылки плавно течет дорога.
Мир в движеньи, ты ж остаешься на месте,
время остановив у светового порога.
Сходя с ленты конвейера в гулком цехе
ты четко знала, что к прошлому нет возврата.
Вспомнишь сборочный цех, рождения вехи,
навсегда покидая заводы Раштатта?
Даже летя как комета, ночным автобаном,
среди знакомых холмов и излучин Рейна,
рассекая воздух хромированным тараном,
скоростью пьяня, как бокал мозельвейна,
ты неподвижна, полностью слившись со мною,
оставаясь верной спутницей в настоящем,
прошедшем и будущем. Ведь любое
явление временно. Ты же непреходяща.
|